[lone9782]

Фанфик: ficbook.net/readfic/1615329
Название: Пепел
Автор: Jillian_X.L.
Бета: Riki_Tiki
Герои: Шерлок Холмс, Молли Хупер
Пейринг: Шерлок Холмс/Молли Хупер
Жанр: Гет/Романтика
Рейтинг: PG-13

... ты единственный, кого мне, наверное, взаправду стоит опасаться.

Winter has come for me, can’t carry on.
The chains to my life are strong, but soon they’ll be gone.
I’ll spread my wings one more time...

***

Зима пришла за мной, и держаться становится всё трудней.
Нити моей жизни по-прежнему крепки, но скоро и они порвутся.
Расправлю крылья ещё раз...

Within Temptation – The Swan Song

С самого раннего детства находя спасение от давящей на меня реальности в краткой, неглубокой дрёме, я видела широкие просторы полей, заснеженные и залитые лучами полуденного яркого солнца. Стоило лишь поднять взор, как надо мной расстилалось бескрайнее, вечное небо, далёкое и невозможно прекрасное; я чувствовала на своих неприкрытых руках, на лице, на пылающих щеках лёгкую, остужающую кипящую кровь живительную прохладу, и жадно глотала её, впитывала её в себя, наслаждалась ею.

Иногда я оказывалась посреди садов, заросших пологой выцветшей травой, сквозь которые проступали бутоны алых, сверкающих росой, налитых роз и чувствовала их пьянящий, приятно щекотавший обоняние аромат: чуть сладковатый, терпкий и вязкий.

Порой, но уже намного реже, это были яблони: свежие, с большими, сочно-зелёными, и, как я думала, невероятно вкусными плодами, но мне никак не хватало смелости сорвать их, забрать себе, и, наверное, в наказание за мою трусость, всегда просыпалась тогда, когда хотелось мне этого меньше всего на свете. Ведь возвращаться назад я не желала никогда, зная, что даже самое долгожданное и столь необходимое мне спокойствие не может длиться вечность.

Наверное, именно поэтому я и выбрала именно тебя, хоть ты и не выбирал меня в ответ, ведь с тобой всегда спокойно и надёжно, пусть ты, пожалуй, и самый опасный человек во всей Британии.

Пусть ты единственный, кого мне, наверное, взаправду стоит опасаться.

Провожу рукой по затёкшей шее, - та болит и неприятно покалывает, напоминая мне, в какой неудобной позе я лежала всё это время, боясь и шевельнуться или даже вздохнуть. Тело ноет и гневно возмущается, но я не обращаю и тени внимания на явные роптания; переворачиваюсь, устраиваясь удобней, плотней укутываюсь в тёплое шерстяное одеяло, утыкаясь замёрзшим носом в мягкую ткань, и жадно вдыхаю в себя чуть горьковатый запах пепла.

Пепел.

Почему он всегда с тобой?..

Я и не успела вырасти и подняться, когда оказалась заперта в созданном собственными стараниями панцире, когда не осталось ничего, кроме работы – тихой, спокойной. Снег в бескрайних полях постепенно начал таять и отвратительно сморщиваться, прежде чем превратиться в гадкую грязь и затянуть меня вниз – медленно, мучительно медленно, и самым страшным осознанием оставалось то, что мне не выбраться, как бы ни стараясь, как бы ни противясь этому.

Бутоны роз, прежде изящных и прекрасных, склонялись набок, а их аромат становился обволакивающим, дурманящим, губительным; я могла почти прикоснуться к нему и почувствовать его под пылающими в нетерпении кончиками пальцев - настолько тот был осязаем. Он усыплял меня.

Яблоки, побледневшие и подурневшие, теперь же скованные морозом, гнили и трескались, а после, опадая в пожелтевшую жухлую траву, терялись в ней уже безвозвратно; и всё же самым худшим оставался пепел, что ты принёс с собой, принёс лишь мне одной, стоило только появиться в моей жизни, перейдя порог больницы святого Варфоломея.

И я боялась его, до беспамятства, до одури.

Я боялась тебя.

Бороться с тобой - значило заведомо проиграть, ведь я знала, что никогда не буду нужна тебе, и никогда не была уверена в том, что найдётся хоть один человек, кто-нибудь, кто окажется нужен великому Шерлоку Холмсу. И думала, будто если он и существовал, то никого и никогда я ещё так сильно, так ослепляющее, оглушающе, не смогу ненавидеть, а когда он всё же появился, то оказалось, что ненавидеть Джона Ватсона невозможно.

И всё же я пыталась отдалиться от тебя, не поддаваться на грубые, резкие и хлёсткие, словно пощёчина, слова, так легко срывавшихся с твоих губ. Честно, пыталась; сжимала зубы, задыхаясь от просыпающегося во мне гнева и проступающих на глазах слёз, когда в твоих – прожигающих, кошачьих, - видела замёрзшее равнодушие; а ты насмехался надо мной, читая каждую мою мысль, каждое моё чувство, словно открытую книгу.

Открытую и неинтересную.

А после был тот, о ком лишь одно упоминание мне ненавистно и чьё имя ядовито - Мориарти; твоя просьба и краткое, словно ярая вспышка звезды, осознание, будто нужна тебе, и долгие, томящиеся дни ожидания. Том и отчаянное желание любить, кого-нибудь, кого угодно, но только не тебя; твоё возвращение и опустошённая, ледяная до дрожи пустота.

Я видела, как ты замыкался в себе, долго и с завидным, непоколебимым упрямством, присущим лишь тебе одному; тосковал по Джону, когда тот, наконец, начал жить своей жизнью без тебя, в то время как я, с не менее глупым упорством задыхалась в погребавшем меня заживо пепле.

Но теперь я не боролась с ним и не противилась его воле, с каждым днём всё более крепчавшей надо мной.

Теперь я принимала его.

Он был всегда со мной, во мне, и, казалось, будто сам воздух отравлен им; он прилипал к моей коже, лицу, отчего дышать становилось невозможным; путался в волосах, снова и снова проникал в мою жизнь и не желал оставлять меня.

Только тогда-то я и поняла, ты – и есть пепел.

В тот день, в наш самый первый день, я почувствовала его едва уловимый аромат, стоило лишь подойти к входной двери моей небольшой, пустой квартиры. Помню, как всё пыталась вставить неслушающимися и будто онемевшими пальцами ключ в замочную скважину, как дрожали ноги, становясь ватными, как пересохло в горле, а голову заволокло туманом. Я переступила за порог и прошла дальше, натыкаясь на собственные, неизвестно откуда появлявшиеся вещи, и боялась, что мои опасения верны, впервые за всю мою жизнь со дня нашей встречи.

И боялась, что я ошиблась.

Спрашивать саму себя о том, как ты попал ко мне, было бы глупо даже для меня: ключи от моего дома всегда были с тобой, ещё с того самого дня, как ты обратился с просьбой; кажется, это было так давно. Зажигая свет, я уже наперёд знала, кого увижу перед собой.

Вальяжно устроившись в кресле, ты дожидался меня так и не сняв верхнюю одежду, в начищенных до великолепия чёрных ботинках и знаменитом длинном пальто; хмуро разглядывал меня, неловко переминающуюся в собственном проёме собственного дома и недовольно поджимал губы, отчего гостьей ощущала себя лишь я одна. Неторопливо, плавно и почти лениво ты поднялся и подошёл ко мне, по-прежнему не отводя взгляда невозможных, гипнотизировавших меня глаз; и лишь он один лишал воли и мыслей. В голове почему-то прозвучал твой голос, низкий, тёплый и неожиданно-ласковый, и вспомнившиеся слова, предназначенные лишь мне одной, теперь же навсегда сохранённые и бережно спрятанные в глубине моей памяти:

- Именно тебе я доверял больше всех.

Только в тот миг, когда я, застывшая и не верящая, что ты - правда, и безмолвно улавливающая каждое твоё, пусть самоё мимолётное, движение, эти слова впервые мне показались важными и значимыми; необходимыми больше, чем воздух, больше, чем сама жизнь. И именно за них я хваталась, когда почувствовала твои губы – холодные и сухие, на своих; когда ощутила твои пальцы - цепкие и неожиданно сильные, туго запутавшиеся в моих волосах.


… Ты лежишь тихо и безмятежно, разметавшись по моей кровати, так, что одеяло давно скомкалось где-то у твоих ног. Твои веки плотно сомкнуты, губы мрачно поджаты даже сейчас, во сне, а меж тяжёлых бровей залегла угрюмая глубокая складка. Я желаю прикоснуться к тебе, к твоему лицу и разгладить её – свидетельство твоей усталости, убрать её прочь, но мне страшно; и я не знаю, чего боюсь больше - тебя, или же того, что будет со мной потом, когда оставишь меня.

Но сейчас…

Сейчас спи, Шерлок Холмс, мужчина с сердцем, закованным в стальные промёрзшие тиски, спрятанным под плотной, тугой бронёй, ведь сегодня, но только сегодня, демоны, выглядывающие из ночи и отправляющиеся на своё торжество, не потревожат тебя. Я не позволю им и подступиться к тебе и нарушить твой покой.

Спи, мой любимый, мой невозможный железный человек и не бойся того, что принесёт завтрашний день или же следующий миг.

Спи. А когда проснёшься, я буду рядом.